главная страница

• научные публикации

   Новосибирская ФМШ - первая в нашей стране физматшкола при университете. Отцы-основатели создавали её, исходя не из установленных предшественниками стандартов, а из своих представлений о том, что требуется. Поэтому опыт первых лет работы ФМШ имеет особую ценность. Привлекают к себе внимание несколько особенностей.
   Первая из них - стремление к специализации образования. Казалось бы, ничего нового в этом нет: физико-математическая и химико-биологическая специализация СУНЦ НГУ общеизвестна. Но изначально было не совсем так.
   Прежде всего, "школа-интернат № 165" изначально имела только физико-математическую специализацию. Один из пунктов постановления президиума Сибирского отделения Академии наук (СО АН) СССР от 29 ноября 1963 г. - просить городской отдел народного образования (гороно) ходатайствовать перед Министерством просвещения РСФСР об увеличении числа учащихся (540 человек вместо 360) "для специализации по химико-биологическому профилю, учитывая возможность их обучения на базе институтов Цитологии и генетики, Химической кинетики и горения, Катализа, Органической и Неорганической химии" [1]. Химия и биология с самого начала преподавались по особой программе сотрудниками академических институтов, но специализация эта лишь обсуждалась, насчёт её устройства не было ясности.
   Из заседания президиума СО АН 29 ноября 1963 г.:
   "[Директор Ин-та цитологии и генетики] Д.К. Беляев -
   Я не уверен в том, что нужно создавать химические и биологические школы. Я не вижу критерия, какими методами мы будем пользоваться при отборе людей в эти школы. И в лучшем случае получится, что эти ребята придут из математической школы. Как только наши сотрудники рассказали о том, что такое современная биология, к нам начали идти. У нас уже есть человек 15, которые тяготеют к биологическим наукам. Что же нам - набирать в физико-математические школы с биологическим критерием? Нам нужно пользоваться физико-математическими критериями.
   [Директор Ин-та органической химии] Чл. корр. Н.Н. Ворожцов -
   Я полностью поддерживаю И.Н. Векуа, что необходимо организовать такие школы. <...> Эта вещь абсолютно необходима. <...>
   [Зам. пред. учёного совета ФМШ] Чл. корр. Д.В. Ширков -
   Во-первых, химическая специализация уже есть, там есть одна группа <...>
   Акад. М.А. Лаврентьев -
   <...> эти школы по своему составу уже переросли физико-математические школы и имеется химический профиль" [2].
   С другой стороны, среди направлений специализации возникают неожиданные дисциплины. Одна из них - экономика. Вот "предварительные данные о распределении учащихся по специализации" (для двухгодичников, на начало 1966 г.): "математика - 67, физика - 60, химия - 8, биология - 2, экономика - 3" [3].
   Уровня отдельного класса, занимающегося по особой учебной программе, достигла в ФМШ техническая специализация. Предложение об этом было выдвинуто М.А. Лаврентьевым весной 1968 г. [4]. В справке 1976 г. эксперименту подводился такой итог (отчасти в настоящем времени, но по поводу особой программы - в прошедшем): "С 1969 года ФМШ начала тесно сотрудничать с Клубом юных техников (КЮТ) СО АН. По представлению КЮТа набирается класс учащихся, заинтересованных техникой (авиамоделизмом, радиоэлектроникой и т.д.). Первоначально технический класс работал по особым программам, требования по физике и математике были снижены по сравнению с параллельными потоками. Это приводило к тому, что многие учащиеся не могли поступить в НГУ. В настоящее время все ученики, принятые в ФМШ, обучаются по единому учебному плану" [5].
   Итак, профиль ФМШ был предопределён лишь отчасти; в другой своей части сложился по ходу дела.
   Вторая особенность - особая программа. То, что физика с математикой и химия с биологией будут изъяты из области действия школьных программ - это тоже было заложено изначально. Минпрос соглашался при условии, что взамен будут представлены другие программы. Этот вопрос обсуждался неоднократно. Через 2 месяца после начала учёбы, 15 марта 1963 года, председатель учёного совета ФМШ А.А. Ляпунов в заседании бюро президиума СО АН вынужден был отбиваться от претензий в отсутствии программы: "Математика и физика идут по особой программе, как было согласовано сначала. Эскизные варианты программы есть, они уточняются и совершенствуются. Надо сказать, по математике оказалось так, что мы оказались в состоянии идти интенсивнее, чем предполагалось. Поэтому мы, имея в основном программу, её просто расширяем" [6].
   Из слов А.А. Ляпунова видно, что по существу, работа шла без программы; программа вырабатывалась ощупью. Но это не удивительно для университета: имея какой-то примерный план, о чём надо сказать, хороший преподаватель всё равно по ходу что-то доделывает, додумывает, меняет. А приспособление программы лекций к уровню знаний слушателей - это и вовсе "высший лекторский пилотаж". И значит, необычна здесь не столько сама по себе работа "с колёс", сколько применение к школьникам университетских методов в противовес педагогической системе с её пристрастием к "высочайше утверждённым" методическим разработкам, предписывающим каждую мелочь.
   На эту тему есть показательный обмен репликами:
   "А.А. Ляпунов: Вот с кружками ещё большая неувязка, и мы будем просить такое же распоряжение через некоторое время дать о руководстве кружками, чтобы оно шло столь же ответственно.
   М.А. Лаврентьев: Видите ли, много кружков тоже не нужно, потому что фактически занятия - это тоже типа кружков" [7].
   Выражение Лаврентьева достаточно многозначно и недостаточно определённо, чтобы делать из него узкие выводы. Но в общем виде ясно, что это движение в сторону творчества преподавателя и ученика, движение прочь от мелочной регламентации.
   Внедрение в ФМШ "лекционно-практического метода обучения" учёный совет с самого начала подчёркивал как достижение [8], и первый выпуск в июне 1964 года вознаградил активистов сторицей. Из 93 фымышат, получивших аттестаты в июне 1964-го, 87 поступили в НГУ [9], причём показали более высокие результаты, чем другие абитуриенты университета. Более того, половина выпускников вообще сдала экзамены на год раньше, чем полагалось (про "бунт трёхгодичников" вспоминает И.Ф. Гинзбург [10]). Несколько человек были зачислены сразу на второй курс университета. Это был успех штучной работы с лучшими из лучших. Университетский метод в школе себя оправдал.
   Обнаружились и трудности. В некоторых частях программа уже в первый год была признана сложной, учёный совет поставил задачу её переработки [11]. Обнаружилось, что не все преподаватели в состоянии обеспечивать нужный уровень, в 1968 г. на учёном совете ФМШ обсуждался вопрос о контроле лекторов за ассистентами [12], в 1970 г. было решено принимать преподавателей с испытательным сроком [13]. Но эти трудности можно назвать техническими: из тех, которые должны возникать в любом деле. Для того и нужен учёный совет, чтобы решать такие задачи.
   Более важна системная проблема, которая тоже выявилась. Оказалось, что университетский метод с его опорой на самостоятельность учащегося даёт улучшенные (против обычных уроков) результаты для сильных учеников, но ухудшенные - для "середняков". Ухудшенные, по крайней мере, с формально-оценочной точки зрения.
   Это ярко проявилось уже на втором выпуске (1965 года). Только 60 % его выпускников смогли поступить в НГУ. Десять лет спустя этот уровень станет привычным (хотя и в дальнейшем будет неоднократно превышаться). В 1965 году это было воспринято как провал. Два из каждых пяти выпускников заведения, созданного специально для подготовки будущих студентов НГУ, не смогли стать студентами НГУ. Как рассказывал Л.Ф. Лисс (руководивший в НГУ устройством приёмных экзаменов), огорчение руководителей было столь велико, что сам М.А. Лаврентьев примчался просматривать "двоечные" и "троечные" работы абитуриентов-фымышат.
   Первой реакцией стало сокращение набора. Если в конце 1963 года в уже цитированном постановлении президиум СО АН ходатайствовал об увеличении числа школьников до 540, если в ходатайстве перед Советом министров СССР в феврале 1964 г. речь шла о 600 учениках [14], а замыслы А.А. Ляпунова простирались до цифры в 650 учеников к концу первой трёхлетки [15], и выпуск 1965 года составил 307 человек (в 3,3 раза больше, чем в 1964-м), то в дальнейшем численность стала снижаться. 207 человек окончили ФМШ в 1966 г., 154 - в 1967-м, 167 - в 1968-м [16]. Только во второй половине 1970-х годов трёхсотенный рубеж будет снова взят.
   Как показывает "сократительная" реакция, руководство ФМШ пришло к мысли, что важен не только метод учёбы, но и состав учеников. В первый год ФМШ "сняла сливки" сразу с двух возрастов (9-е и 10-е классы). В дальнейшем надо было или отказываться от планов расширения, или приспосабливаться к меньшему "проценту жирности".
   К концу 1960-х годов в умах стал утверждаться второй из названных подходов. Вот какие мнения высказывали члены учёного совета НГУ в декабре 1968 г. А.В. Бицадзе: "ФМШ, на мой взгляд, создана, в основном, чтобы влюблять ребят в физику, в математику". Н.Н. Яненко: "Мне кажется, что с постановкой обучения в ФМШ имелись недостатки: мы слишком преувеличиваем роль дарования; нужно воспитывать у них чувство тружеников. Это обычные люди". С.Т. Беляев: "Я согласен с тем, что нужно отбирать хороших ребят, которые не могут получить хорошей математической подготовки в школе. Но если будут очень талантливые ребята - их можно брать". С.Л. Соболев: "Способности не являются врождёнными, а в значительной части воспитываются. Если ребёнок учился в плохой школе, то он многое упустил. Тренировка мозга отличается тем же самым [что и тренировка мышц]. Нужно, чтобы во всех школах были хорошие учителя, и роль олимпиад не в том, чтобы выискивать хороших ребят. Нужно с младших классов набирать в школу, чтобы создать более благоприятные условия для овладения физико-математическими науками" [17].
   В том же духе высказывался директор школы М.А. Могилевский в докладе президиуму СО АН (апрель 1972 г.): "Как показывает опыт олимпиад, в 8-9 классе уч[ащих]ся, которые уже достаточно ярко проявили свои способности, возможности, интерес к науке, довольно мало. Основная часть участников олимпиад - обычные ребята, которые под влиянием школы или родителей уделяли большее внимание занятиям математикой, физикой, химией и хотели бы работать в этих направлениях дальше. В связи с этим, при отборе в ФМШ претендентов из "второго" слоя делается упор на социальное происхождение. Сейчас в школе 73 % уч[ащих]ся из сёл и небольших городов, 57 % из семей, где родители не имеют высшего образования" [18].
   Сельские классы - отдельная эпопея в истории ФМШ. Внешним основанием для их появления стала всегдашняя озабоченность отделов народного образования "социальным составом" учеников особых школ. Известно, что в 1969 году Министерством просвещения РСФСР по местному доносу была запрещена система профильных классов в 130-й школе (оставлена только английская специализация). Из длинного перечня обвинений делался вывод о сложившейся "тенденции "самовоспроизводства интеллигенции" в условиях Академгородка", опасность которой представлялась авторам слишком очевидной, чтобы её следовало доказывать или хотя бы пояснять [19]. Требование "улучшить социальный состав учащихся" ставилось и в адрес ФМШ в начале 1965 г. [20] В частности, Минвуз СССР предписывал всем четырём физматшколам (от Киева до Новосибирска) "всемерно содействовать приёму в эти школы способных учащихся из сельской местности" [21].
   Правда, на совместном заседании учёного совета ФМШ и Научного совета СО АН по проблемам образования представитель облоно А.А. Кугушева уточняла, что коллегия министерства одобрила "опыт Новосибирской ФМШ по сельскому набору" [22]. Видимо, под сельским набором здесь имеется в виду второй тур Всесибирской олимпиады. Проверив письменные решения задач первого тура, представители СО АН разъезжались по Сибири, чтобы лично поговорить с авторами лучших ответов. Встречи проходили, конечно, не в деревнях, но всё-таки гораздо ближе к местам жительства будущих фымышат (с оплатой им проезда на олимпиаду). По итогам этих разговоров и делались приглашения в Летнюю школу, на последний этап отбора.
   В ходе того же заседания от представителей ФМШ поступило предложение: "выделить сельский поток в отдельный набор - в качестве образцовой школы" [23]. Не без изменений это предложение воплотилось год спустя. В мае 1966 г. учёный совет ФМШ принял решение: "Создать при ФМШ 8ые классы в качестве подготовительных, и приём в эти классы производить на один год из числа учащихся, проживающих в сёлах и рабочих посёлках с трудными условиями учёбы" [24].
   Во всех официальных документах, где упоминаются 8-е подготовительные классы, авторы с удовольствием подчёркивают их рабоче-крестьянскую направленность. Читателю, не жившему при советской идеологии, может быть трудно уловить важность этого обстоятельства. Приведу выдержку из стенограммы заседания президиума СО АН 1972 г. Вот что говорил ректор НГУ С.Т. Беляев: "У членов Президиума должна быть чётко сформулирована одна вещь. Большие претензии к нашему университету, что мы по социальному составу находимся на краю, хуже остальных, по сравнению с остальным университетами. Хотя не намного, но отстаём от Ленинградского, это так. <...> Мы обязаны всячески использовать ФМШ для улучшения положения. Поэтому целенаправленный отбор из сёл, рабочих посёлков, маленьких городов, - из неблагоприятных социальных условий - это должно стать нашей главной политикой" [25].
   В то же время, ширма борьбы за "правильный социальный состав" не должна заслонять существо дела. Академики не стали бы так настойчиво внедрять это начинание, если бы оно не соответствовало изначальному замыслу: важны не знания, а способность мыслить. Хуже подготовленный, но более способный ученик имеет больше шансов на успех в науке, чем больше знающий, но менее способный соображать.
   Существенных отличий школьников сельского набора от обычных фымышат было два. Одно - облегчённые условия приёма: "Контингент учащихся этих классов определяет из участников 1 и 2-го туров олимпиады и рекомендованных Облоно. В летнюю школу в этом году их не приглашают".
   Второе - особые методы учёбы: "В 8-х подготовительных классах установить в качестве основного урочный метод преподавания <...> Преподавание в этих классах поручить лучшим преподавателям школы, имеющим опыт работы с детьми по обычной школьной программе. Считать целесообразным проведение ограниченного числа лекций по различным предметам учебного плана обзорного характера, приучая постепенно учащихся к переходу на лекционный метод преподавания. В порядке эксперимента организовать работу 8-х классов без домашних заданий по системе 4+3 урока в день с перерывом на обед и отдых с 13 до 16 часов" [26].
   Первое же обсуждение начавшегося эксперимента с сельскими классами (в заседании учёного совета ФМШ от 2.11.1966) проявило взаимоисключающие точки зрения:
   "Акилов Г.П.: считает необходимым приём в 8 кл. из городов через олимпиаду, и учить их по 3-хгодичной программе.
   Воеводский В.В. Возражает против предложения Г.П. Акилова. Считает приём из села важным делом и эксперимент, проводимый сейчас ФМШ, нужным.
   Беляев С.Т. Судьбу 8-х классов надо сейчас решить. Их надо учить 3 года, чтобы выяснить, сколько лет надо, чтобы подтянуть уч[ащих]ся из села до уровня хороших городских школ.
   Журавлёв Ю.И. согласен с С.Т. Беляевым. Не отчислять, а учить детей из села" [27].
   Первый итог был подведён в июне 1967 года. "Из 134 учащихся 8-х классов в результате отбора оставлено в ФМШ 97 чел. в том числе 63 учащихся из села" (причём в течение года по неуспеваемости был отчислен лишь один). Это было расценено как успех [28]. Итак, в первое время трёхгодичное обучение для сельских школьников действовало, как и предполагалось изначально, по системе "1+2": год учёбы в 8-м классе, затем новый отбор в обычный 9-й класс. По существу, 8-й класс играл роль растянутой летней школы. (Под конец "эксперимента" с сельскими классами их будут именовать не иначе, как трёхгодичными - видимо, перемена в духе предложения С.Т. Беляева в какой-то момент всё-таки произошла).
   В дальнейшем эксперимент расширялся, о чём можно судить по мимолётным упоминаниям документов. В справке конца 1969 г. говорится: "В 1969 году школу окончил 10-й одногодичный класс для сельских школьников. Все они успешно поступили в вузы, в том числе около половины - в НГУ" [29]. В декабрьской 1971 г. справке про сельские классы сказано: "Принято три 8-х и два 9-х класса" [30]. Получается, что сельский принцип отбора распространился с 8-х (подготовительных) классов на одно- и двухгодичные.
   В то же время, сельские классы вызывали постоянное беспокойство более низкой успеваемостью. В январе 1968 г. Д.В. Ширков так подводил итог одному из обсуждений на учёном совете: "Картина успеваемости сельских учащихся тревожная. С ними нужно срочно организовать работу по-особому. В дальнейшем нужно повысить требования при приёме учащихся в 8-ые, а затем и при приеме в 9-ые классы".
   Воплощая эту мысль, учёный совет постановил тогда "создать особый поток для сельских школьников" и отменить экзамены в 1-м семестре для 8-х классов (впрочем, и девятиклассников в первом семестре от письменных экзаменов решили избавить) [31].
   М.А. Могильницкий, отчитываясь весной 1972 г. о делах школы перед Президиумом СО АН, вновь выделял сельские классы как особую проблему: "Необходимо приложение больших усилий для повышения качества "сельского" набора. С этой точки зрения заслуживает внимания прошлогодний опыт поездок преподавателей школы в длительные командировки по районам" [32]. В ответ на вопросы академиков директор уточнял: "Раньше набор в сельские классы проводился так: во время весенних каникул приезжают группы преподавателей; в прошлом году преподаватели ездили на неделю и беседовали с учениками. В результате - лучший отбор и лучшие результаты на экзаменах" [33].
   Но прошло всего три года, и от сельских классов всё-таки отказались. Вот как обосновывалось это в директорской записке 1976 г.:
   "1. Учащиеся 7-х классов за редчайшим исключением ещё не определили своих интересов. Это создавало трудности при отборе, приводило к частым ошибкам.
   2. Ученики попадают в 8-й класс в возрасте 14 лет. Отрыв от семьи, относительная самостоятельность в условиях интерната создают дополнительную психологическую нагрузку, которую далеко не все выдерживают в течение 3-х лет.
   Ввиду вышеуказанного отсев с трёхгодичного потока был очень велик" [34].
   Очевидно, что радость учёного совета 1967 года по поводу успешного зачисления двух третей выпускников 8-го подготовительного класса в 9-й класс и огорчение авторов записки 1976 года по поводу очень большого отсева с трёхгодичного потока - это разное восприятие одних и тех же цифр.
   По-видимому, дело здесь не только в цифрах, но и в методах организации учёбы. Один принципов обучения, на которых неизменно настаивал Лаврентьев: поменьше сидения в классе, побольше самостоятельной работы! Вот почему кроме пяти обычных учебных дней и одного выходного, в ФМШ десятилетия подряд существовал "день науки". Занятия в классах в этот день отсутствовали вовсе, зато от фымышат требовали приобщаться к работе в академических институтах.
   Вот какие принципы выдвигали авторы информационной брошюры 1970 г. в числе основополагающих для учёного совета ФМШ:
   "1) учебные планы должны включать минимум часов обязательных занятий; у учеников должно оставаться свободное время, чтобы подумать над тем, чему их учат.
   2) учащимся должна быть предоставлена возможность работы по интересам и наклонностям, т.е. в учебных планах должны быть выделены часы для проведения факультативных курсов, посещаемых по выбору" [35]
   Между тем, с устройством самостоятельной работы возникали сложности. В обсуждениях учёного совета первых лет ФМШ неоднократно затрагивается вопрос о перегруженности учеников. Яркое свидетельство насущности этой темы - "методическая разработка" 1966 года (как значится на обложке архивного дела) под названием "Об учёте знаний учащихся и предупреждении перегрузки домашними заданиями" [36]. Вот некоторые показательные высказывания из этого документа:
   "Любые дополнительные занятия, лекции <...> в виде исключения допускаются только с разрешения учебной части".
   "Домашние задания по математике, физике химии должны составлять необходимый для усвоения минимум учебного материала.
   Письменные задания по истории (типа конспектирования) не следует давать.
   Заучивание текстов по анг. яз., перегрузка словарным материалом должна быть прекращена" [37].
   Понятно, что если заданий даётся слишком много для того скудного запаса свободного времени, которым располагают ученики, то это мешает их нормально выполнять. Но у проблемы самостоятельной работы есть и другая сторона.
   Вот что говорил в январе 1968 г. завуч школы С.И. Литерат на заседании учёного совета: "Некоторые воспитатели выдвигают вопрос о перегрузке учащихся занятиями. Доля истины в этом есть <...> Однако главным является плохая организация работы уч[ащих]ся дома. Уч[ащие]ся в положенное время (с 16 [до] 19) не занимаются, им не создаются условия для этого, и нет контроля за этим <...> Воспитатели плохо ещё помогают уч[ащим]ся в организации учёбы и отдыха <...> По мнению учебной части, нужен пересмотр графика работы воспитателей и режим для уч[ащих]ся. Нужно продумать вопрос постепенного перехода от школы к ФМШ и для уч[ащих]ся 9-х классов [а не только 8-х], нужен пересмотр программ" [38].
   Из выступлений в обсуждении:
   И.Ф. Гинзбург: "Сельскими учащимися надо отдельно заниматься. Однако важен и вопрос работы с сильными учащимися. Мы многих теряем и в ФМШ, и в НГУ. Нужен индивидуальный подход к ним и систематическая организация дополнительной работы с ними. Они явно недогружаются. Такие обязательные занятия с ними надо организовать небольшими группами с хорошими преподавателями".
   Ю.И. Соколовский: "Согласен с С.И. Литератом о постепенном переходе от методов обычной школы к методам обучения в ФМШ. Учить на лекциях записывать их содержание. Надо давать время для "разбега". Нужно периодически собираться для обсуждения методов преподавания" [39].
   Пора подвести итоги.
   Я надеюсь, что обильные цитаты позволят каждому составить собственное мнение о тех вопросах, которые затрагивались. Для меня же важны следующие две мысли, которые явно вытекают из всего изложенного.
   1. Самая яркая фаза в жизни ФМШ опирается на эксперименты её руководителей, которые равнялись не на предзаданный стандарт, а на текущие задачи и на ярких людей.
   2. Основная часть учеников ФМШ делится на две неравночисленные группы: люди выдающиеся по своим способностям и люди обычные (во многих случаях лучше подготовленные по одному из предметов специализации, чем средний российский школьник). Потеря каждой из этих групп невозможна, поскольку мешает СУНЦ выполнять свою задачу. Но эти две группы требуют разных методов работы, и сочетание их одним преподавателем в работе с одним и тем же классом - насущная задача, решение которой опирается на единоличную работу с каждым учеником.