главная страница

• научные публикации
  
  
  • "Партизанско-революционный взлёт".
    1960-е годы

   4 апреля 1972 г. проблемы ФМШ обсуждались на президиуме. Докладывал директор М. А. Могилевский, к обсуждению подключился ректор НГУ С. Т. Беляев:
   "М. А. МОГИЛЕВСКИЙ:
   <...> Нам кажется, что ряд трудностей в работе Физматшколы связан с многоподчиненностью школы. Ответственными за дела школы являются и Президиум, и ректорат НГУ, и ГорОНО, и райком КПСС, и райисполком. То есть начальников у нас очень много.

Линейка фмшат в здании на Детском проезде (впоследствии - 25-я школа). 1963

   М. А. ЛАВРЕНТЬЕВ:
   - Семь есть? Семь нянек.
   М. А. МОГИЛЕВСКИЙ:
   Еще Объединенный комитет профсоюза можно приписать, который запретил нам уволить плохого повара, который ребят отравить хотел.
   К сожалению, бывают случаи, когда разные организации дают взаимно-исключающие руководящие указания по вопросам приема, стабильности набора, преподавания гуманитарных дисциплин. <...>
   С. Т. БЕЛЯЕВ:
   - Я бы хотел высказать критические замечания в адрес дирекции школы. По Положению о Физматшколе ответственным за всю методическую работу, за содержание программ обучения (там сказано - по профилирующим дисциплинам, но это неотделимо) отвечает университет. Беда школы происходит потому, что она сама начинает объясняться перед органами народного образования, перед ГорОНО, комиссиями из министерств. Нужно сказать, что этим занимается Ученый совет университета, с ним и разговаривайте. Программа разрабатывается не дирекцией, нужно стоять за этой стеной, и тогда все будет решено" [1].
   Про семерых нянек ФМШ Лаврентьев впервые пошутил лишь в 1972 г. Но проблема эта была насущна с первых дней. Наиболее явное её проявление - "директорская чехарда", которая донимала ФМШ до девятилетнего возраста.
   
   В числе директоров ФМШ особняком стоит Пётр Григорьевич Семеряко: он был директором "на общественных началах". Ноша П. Г. Семеряко была тяжела: запуск нового дела. Ему приходилось начинать с четырёх комнат в здании школы на Детском проезде, не без боя уступленных университетом, который и сам ещё не закончил переезд в только что достроенный главный корпус. Оборудование учебных аудиторий и общежития, поиск столовой, обеспечение жильём воспитателей и преподавателей ФМШ - этими и многими другими подобными делами заполнялись его дни неделя за неделей.
   
   Из стенограммы заседания бюро президиума 18 января 1963 г.:
   "Л. Г. ЛАВРОВ: <...> Я уважаю Петра Георгиевича, и чувствуется, что он стремится как можно быстрее наладить эту работу. Но, конечно, такого опыта, который нужен при этом, у него нет, ведь он же инженер. И поэтому надо немедленно ставить вопрос о постоянном директоре.
   А. А. ЛЯПУНОВ: Петр Георгиевич - замечательный организатор!
   Л. Г. ЛАВРОВ: Но он согласился временно, на три месяца.
   А. А. ЛЯПУНОВ: Петр Георгиевич замечательно за дело взялся" [2].
   Из стенограммы заседания бюро президиума 15 марта 1963 г.:
   "П. Г.СЕМЕРЯКО: <...> В настоящее время у нас проходит учебный процесс с очень большими пропусками. Мы потеряли по вине ученого совета 106 часов <...> Но хуже всего то, что мы не имеем программы, как и тогда ее не имели; и не знаешь, как же будет развертываться та или иная работа по преподаванию. Когда рассматривали этот вопрос на партийном бюро [3], то было вынесено решение, чтобы ученый совет (в лице председателя тов. Ляпунова) представил программу к 1 апреля. Не знаю, может быть, ученый совет что-нибудь сделает, но пока черновиков я еще не видел; может быть, они в секрете держат, не знаю. <...>
   А. М. БУДКЕР: <...> Все слышали выступление - положение ненормальное потому, что директор школы говорит: по вине совета и т.д.
   М. А. ЛАВРЕНТЬЕВ: Ну, директора школы мы сейчас ищем.
   А. М. БУДКЕР: Но нужно, чтобы обязательно сложились так[ие] отношения, при которых были бы невозможны разногласия.
   М. А. ЛАВРЕНТЬЕВ: К этому надо стремиться. Тов. Семеряко провел большую работу, мы выразим ему большую благодарность, когда подойдет срок его полномочий" [4].
   Совершая свои подвиги, П. Г. Семеряко с самого начала знал, что эти "каторжные работы" для него - временные. По окончании своей четырёхмесячной физматшкольной эпопеи Пётр Григорьевич вернулся к обязанностям инженера института гидродинамики. В разгар майских праздников директором была назначена единственная за первые полвека истории ФМШ женщина.
   

Анна Семёновна Коробасова

   Вспоминает Анна Семёновна Коробасова, первый штатный директор ФМШ: "Чтобы подобрать директора школы, М. А. Лаврентьев обратился в Обком партии, в отдел науки и учебных заведений. Обычно директоров назначал ОблОНО, но отношение к педагогике было у всех, кто занимался ФМШ, негативное, поэтому Лаврентьев отдел образования решил обойти.
   Обком стал подбирать кандидатов из числа педагогов, имеющих опыт руководящей работы в школах. В Академгородке их отправляли на собеседование к председателю Совета школы А. А. Ляпунову. Ляпунов разъяснял: учебным процессом будет руководить Совет, а ваша задача - решение хозяйственных вопросов. Но ведь обычно школьный директор руководит и учебной жизнью тоже, низведение до уровня завхоза никого не привлекало. Десять человек, подобранных обкомом, один, за одним отказывались от этой должности. Отказалась и я: в то время у меня была должность заместителя заведующего ГорОНО; и до, и после того доводилось работать инспектором, завучем, преподавать физику - но это учебная, методическая работа, а не хозяйственная.
   Но этим дело не кончилось. Меня вновь вызывали в Обком и стали настаивать: дело важное, должен же кто-то этим заниматься. Я им отвечаю, что я никогда не занималась хозяйственной работой, и даже не знаю, из какой статьи на что деньги расходуются. Они в ответ обещают научить, обещают помочь и снова настаивают. Пришлось уступить.
   Стала я директором, а помощников-то и нет! И недоделки надо устранять, и поломки. То шина перегорит в электрическом блоке, то двигатель в холодильной камере. Идёшь к хозяйственникам - того нет, этого нет; завхозу скажешь - ищите, а он - "нет в продаже"!
   В столовой тоже: приходишь - говорят, на завтрак хлеба нет, всё съели. К режиму питания не все ведь приучены дома. Вот едят ребята в столовой - кусочек отломил, остальное остаётся. Я говорю поварам: это же нормальный хлеб, вы посушите сухари. Ну, насушили сухарей. Стоит мешок на кухне. Приходит комиссия: сухари оприходованы? Нет. Мне выговор.
   Вот на такие мелочи всё время и уходило; я даже не знала, как преподаватели ведут занятия. И это - после 15 лет преподавательской работы.

Директор А.С. Коробасова. Стоит Эдик Талныкин, за ним справа - профиль С.И. Литерата

   Опять же, не складывались у меня отношения с А. А. Ляпуновым. С большинством членов учёного совета я находила общий язык, но не с его председателем. Я, конечно, не претендовала на то, чтобы вмешиваться в программу по профильным предметам - физике, математике, химии. Но А. А. Ляпунов стремился диктовать всё до последней мелочи. Например: существовал такой обязательный по всей стране курс - "эстетическое воспитание". ОблОНО требует программу, я её составляю, прихожу к Ляпунову согласовать. Он отвечает: "Вы что, в музыкальной школе работаете?" И всё, эта программа отвергается.
   Другой пример - творческие вечера. Начали учителя с ребятами готовить вечер Маяковского. Уже всё было подготовлено, с актёрами из ТЮЗа договорились... Ляпунов лежал в это время в больнице. Кто-то ему сообщил, видимо, что идёт подготовка. Вызывает меня: "Анна Семёновна, чтобы никаких...". Вечер Чехова литераторы готовили - "Не надо, отмените, я не люблю Чехова".
   Да взять хотя бы внешний вид учеников. В советской школе вообще не принято было считать, что одежда - личное дело каждого: требовалось, как минимум соблюдать какие-то приличия. А у нас к тому же постоянные гости. Академгородок вообще весь был тогда своего рода общесоюзной достопримечательностью, а ФМШ - достопримечательность Академгородка. Всех почётных гостей Новосибирска сюда возили, не говоря уже про многочисленных журналистов (про ФМШ ведь самые разные газеты и журналы писали). Значит, должны прилично выглядеть. Тем более, что мы же им каждому полный комплект одежды сшили, до пальто включительно!
   А мне Ляпунов говорит: это неважно. Вот такие-то учёные написали труд мирового значения, а писали они его, загорая на пляже. Я говорю: ну, их-то никто не видел, а наши-то иной раз проспят, впопыхах накинут пиджак без рубашки или в туфлях на босу ногу придут.

Лекция на пляже. 1963. Со шляпой в руке - М.А. Лаврентьев, в центре бородатые - А.А. Ляпунов и А.А. Берс.

   Или, предположим, нарушает порядок ученик. Педсовет вместе с Учёным советом проводится, решают исключить. Он издевательски вёл себя по отношению к воспитателю: спрячется, воспитатель не может уйти, пока не найдёт, а потом выясняется: это такая шутка. Ляпунов говорит: отмените решение педсовета. Я говорю: я не могу его отменить, ваши члены учёного совета тоже были здесь, и тоже голосовали. Но не исключили; взяли его на поруки товарищи, и на том решили оставить" [5].
   Попытка исключения Г. Ш. Фридмана стала целым событием в жизни школы: для обсуждения этого вопроса учёный совет собирался дважды! Первое собрание проходило в отсутствие А. А. Ляпунова. Узнав об исключении одного из своих учеников, он потребовал пересмотра этого решения, и добился своего. Но противостояние становилось в тягость обеим сторонам. Во второй год своего существования ФМШ вступала с новым директором: Николаем Николаевичем Бондаревым.
   

Леонид Николаевич Паршенков

Так была испытана первая модель подбора директора для ФМШ. Её можно назвать школьной моделью: приглашение человека из системы среднего образования, с педагогическим образованием и опытом руководящей работы в обычной школе или отделе народного образования. Чуть позже эта модель дала более успешный результат: Леонид Николаевич Паршенков (бывший директор 162-й школы) проработал во главе ФМШ с лета 1967 по лето 1970 г. Три года - это самое длинное директорство эпохи "директорской чехарды".
   Но ещё до Л. Н. Паршенкова была испробована вторая модель. Назовём её академической: дело поручается учёному из рядов СО АН. Такой директор у ФМШ впервые оказался летом 1965 г.: к.ф.-м.н. Евгений Иванович Биченков был молодым и обещающим учеником самого М. А. Лаврентьева. Два года спустя он перешёл в проректоры университета, но до последних дней жизни оставался преподавателем ФМШ. Ещё один физик-исследователь (к.ф.-м.н., в будущем - доктор, профессор) - Михаил Алексеевич Могилевский - руководил ФМШ с 1970 по 1972 г.
   А победила под занавес первой десятилетки модель третья, промежуточная: человек чужой для науки, но свой для ФМШ. Первым директором такого рода стал Николай Филиппович Луканёв.
   Вспоминает Т. М. Белякина: "Я стала вникать в жизнь школы-интерната и скоро заметила у детей часто встречающееся слово "КЛИ". Мне сказали, что оно обозначает "Клуб любителей искусств". И вот однажды все воспитатели вдруг куда-то дружно и с удовольствием засобирались, оказалось, что они ходят тоже в КЛИ - слушать лекции по искусству. <...> Седой, румяный, светлый какой-то человек рассказывал о художнике Серове, и так рассказывал, будто он сам лично был с ним знаком, и не только с ним, но и с его друзьями и родными, бывал у него! Эффект был так силён, что только вооружившись логикой, приходилось признать, что не мог Николай Филиппович быть современником художника Серова. <...>
   Я стала бывать в кабинете НФ, где вдоль стен стояли шкафы, полные книг, альбомов, пластинок и слайдов, куда запросто приходили ребята с вопросами и просто так, посидеть с ним, а он всегда умел рассказать им что-то интересное. Слушали они его всегда, как зачарованные. Дети брали там книги, слушали музыку. Пластинок у Николая Филипповича тоже было множество. Там была вся европейская и русская симфоническая, инструментальная и оперная музыка в исполнении великих музыкантов и певцов. <...>

Николай Филиппович Луканёв

   Но я была просто потрясена, когда Николай Филиппович провёл меня в комнату, где в нескольких шкафах в строгом порядке стояли не сотни - тысячи тоненьких слайдов! <...> У него было всё, что тогда можно было достать, но там же стояла ещё и достаточно примитивная аппаратура, на которой он САМ делал слайды, фотографируя репродукции из альбомов, привозимых из-за границы. Кроме того, что в альбомах того времени была плохая печать, и репродукции почти всегда были тусклыми, но ведь и далеко не всех художников издавали тогда наши издательства. И тогда Николай Филиппович обращался к своим друзьям, которых у него много было в Академгородке. И все знали, у кого можно было достать то, что интересует - у Николая Филипповича Луканёва" [6]. Эти воспоминания описывают вторую половину 80-х гг., но традиция была заложена гораздо раньше: КЛИ действовал с 1964 г.
   Став директором, Н. Ф. Луканёв "взял твёрдый курс на воспитание у ребят скромности и дисциплины" [7] и расстался с должностью через полгода, летом 1965-го. И всё-таки первый "долгий" директор ФМШ тоже был учителем истории. Алексей Филиппович Богачёв руководил Физматшколой с лета 1972 до 1987 гг., до самой перестроечной "оттепели".